№394. Орлята гнезда Буриданова

На предыдущем занятии, в его надоедливо патетическом финале перед самой переменкой мы вкратце посетили могилу неизвестного солдата схоластической науки, уже в первой половине 14-го столетия поддержавшего своим весом парижского магистра свободных искусств одну чудну́ю модель. Не может ли такого быть, что наш шар голубой крутится-вертится под ногами? — спросил он, — и похоже, что ответил на поставленный вопрос утвердительно. В анналах истории науки сохранилось аж два свидетельства этого странного события, претендующего на высочайший рейтинг установленного факта. Сначала то был минорит Франциск из Мерона, почетно величаемый современниками Doctor Illuminatus. Сей доктор теологии, особо просвещенный схоластическими мудрствованиями Дунса Скота, как-то вскользь упомянул о некоем магистре, утверждавшем, что почва, уходящая из-под ног, поможет ему намалевать замечательную картину мира. И не такое бывает, это могло, например, произойти под алкогольными парами после буйной пирушки со студентами. Но спустя несколько десятилетий по всей видимости о том же диковинном персонаже и, снова почему-то не называя его по имени, высказался намного более влиятельный в натурфилософии Альберт Саксонский. Вот что он сообщил потомкам в своих комментариях к аристотелевской “De Caelo et Mundo”: «Находится ли Земля, расположенная в середине Неба и середине Вселенной, в состоянии постоянного покоя или постоянного движения? По этому вопросу я должен сказать, что один из моих учителей кажется, что исповедовал следующее мнение: ‘… посредством феноменов природы невозможно продемонстрировать неподвижность Земли и движение Небес’. Однако, при всем моем к нему уважении, мне кажется, что это очень даже возможно, и вот по какой причине: мы не можем никоим образом при помощи движения Земли и неподвижности Небес воспроизвести конъюнкции и оппозиции планет, равно как и затмения Солнца и Луны. На самом деле, мой учитель не ставил и не разрешал эту задачу, тогда как приводил множество других доказательств, коими нас убеждают в том, что Земля покоится, а Небеса вращаются».

Как мы видим, жестокосердный университетский профессор не пожалел ментальную дочь своего уважаемого учителя и, презрительно взглянув на смиренно склоненную выю, зарезал ее на экзамене, влепив неуд по астрономии. То есть, по существу, выбросил несчастную студенточку в мусорную корзину истории. Забавно, что в определенном смысле ошибался именно он. Вполне можно предложить такую космологию, где все интересующие его феномены природы были бы воспроизведены, а Земля при этом весело развлекалась суточным вращением. Правда, для этого потребовалось бы продолжать балет планет, а он своей постановкой вопроса как раз явным образом требовал освободить небеса от этой повинности, нежелательной по некоторым абстрактным философским соображениям. Не стоит обвинять серьезного ученого в курьезном случае куриной слепоты. Во-первых, нужно было быть поэтом, чтобы перелететь через преграды множественных возражений к геодинамической космологии. Разве мог добросовестный последовательный мыслитель покуситься на то, чтобы снести все здание средневекового мировоззрения, ничуть не менее качественно построенное, чем нынешний физикализм?! Во-вторых, в дальнейшем пассаже из тех же комментариев он все-таки счел возможным принять теоретическую возможность сотрясти земную твердь, хоть и со значительно более скромной целью объяснения явления прецессии равноденствий: «Мы можем допустить, что существует восемь сфер … однако, восьмая не участвует в нескольких движениях … это сама Земля вращается с Запада на Восток вокруг воображаемой оси, каковая оканчивается на полюсах зодиака, и это вращение таково, что за сотню лет составляет один градус… Настоящая теория не кажется абсолютно верной; и впрямь, движитель Земли неочевиден с первого взгляда; однако, если кто-нибудь посвятил бы свои усилия защите этого мнения, он, возможно, обнаружил бы способ избежать затруднений и найти множество объяснений, способных придать ему отчетливый привкус истины».

Что сподвигло в целом ортодоксального философа на столь смелые спекулятивные рассуждения? Рассуждая смело и спекулятивно, верного ученика-выкормыша Жана Буридана, должно быть, прежде всего привлекала возможность экономии в номиналистском стиле. В отличие от в целом никому не нужной подвижности Земли вопрос о том, что происходит на Божественном верху, давно уже притягивал внимание теологически озабоченной схоластической общественности к самым высшим сферам мироздания. По общему консенсусу астрономов непосредственно после семи планет должны были располагаться неподвижные звезды, осуществлявшие захватывающий дух каскадерский полный оборот вокруг центра Вселенной за жалкие 24 часа. Но это еще ладно, Всемогущему Всевышнему и не такое по мускулам наколдовать. Серьезную проблему представлял собой вышеупомянутый феномен прецессии, обнаруженный Гиппархом с Родоса во втором веке до христианской эры, если не кем-то иным еще раньше того. Великий Птолемей в своем величайшем Альмагесте связал его и свои наблюдения в пучок простой математической доктрины, предсказывавшей сдвиг космической оси Зодиака ровным счетом на один градус за столетие. К сожалению или к счастью, но для того, чтобы столь элегантно задуманная модель побеждала на конкурсах античной красоты, пришлось нацепить на нее поддельные наблюдения-наряды, сшитые в точности по ее формуле-фигуре. Эти проделки хитроумного грека спустя столетия вызвали замешательство у честных арабских ученых, пытавших сопоставить фейковые данные со своими собственными. Бесстыдно дырявое платье менталки, упорно не соответствовавшей ее небесному статусу, пришлось срочно чинить заплатками. Т.н. трепидация, в средневековье приписываемая Сабиту ибн Курра, успешно пришила теорию к практике, избавившись от нестыковочек. Однако, в результате всех этих манипуляций машину мира приходилось оснастить девятой, а то и десятой сферой. Нехорошо! А ведь постулируемое движение настолько ничтожно медленное, что его вполне можно и не заметить. В качестве одного из популярнейших «доказательств, что Земля покоится, а Небеса вращаются» долгое время верой и неправдой служила стрела. В допущении суточного вращения Земли, будучи запущена вертикально вверх, она по всем канонам аристотелевской физики обязана была быть снесена назад на Запад. В данном же случае подобного опровержения не находилось, следовательно, гипотеза Альберта Саксонского имела все права на существование и умеренное питание с отчетливым привкусом истины.

Не исключено, что тот самый «кто-нибудь» родил свою знаменитую модель не без помощи какой-нибудь копии комментариев к аристотелевской “De Caelo et Mundo”. Ведь коли Земля юлой колыхается около своей оси, то, может быть, и на большее способна?! Только поймите меня правильно — у историков нет ни малейших оснований полагать, что Коперник на самом деле воспользовался инсайтом своего схоластического предтечи, хотя эта работа и была издана типографиями Падуи и Венеции в округе пребывания прусского студента в Италии. Сам он, вкратце описывая свой путь к геодинамике, ссылался на другую известную проблему птолемеевской астрономии – пресловутый эквант, грешивший против совершенства платонических принципов. А вот следы загадочного «necesse est motum stеllarum paululum variari propter motum terrae» вполне могут вести к Региомонтанусу от средневекового саксонца. В любом случае, то была всего лишь ранняя попытка перелететь через пропасть неведения, завершившаяся как всегда — катастрофой забвения. Тем не менее и даже тем паче, нам следует изучить траекторию орлят гнезда Буриданова, устремивших свой ментальный взор в удивительно правильном направлении — наикратчайшего пути к современной науке. Из вышеизложенного должно быть очевидно, что Альберт, хоть и не Великий, а Саксонский был незаурядным представителем этого студенческого выводка. Из исковерканных различными языками версий его имени можно заключить, что он был уроженцем славного города Хельмштедта или небольшого села Рикместорп в его окрестностях. А из богемского происхождения его куратора в Париже предположить, что свое восхождение к высотам университетского образования тот начал в относительно неподалеку расположенной Праге. Добрый пример порой бывает заразителен ничуть не менее дурного. Вслед за Бетюнским философом он отказался грызть гранит теологической науки и избежал искуса стать членом той или иной правящей монашеской партии. Вместо этого занимал различные должности на факультете свободных искусств и тратил высвобожденное от богословских занятий время на написание многочисленных трактатов и комментариев – с небольшой выдержкой из одного из них вы сегодня познакомились.

Особое значение для истории моделей представляет его активное участие в создании университета Вены, первым ректором коего он и стал. Впрочем, на склоне своих лет некогда именитый ученый сошел на обочину со скоростной трассы via moderna и позаботился о спокойной обеспеченной старости посредством принятия священнического сана. В несомненном бюджетном плюсе простого крестьянского сына оказались сначала зарплатишка викария, потом пребенда каноника и, наконец, доходища епископа. В глубоком ментальном минусе бывшего славного ученого оказались сначала модели логики, потом проблемы механики, и, наконец, открытия в астрономии. Дожив до преклонных лет — in bona senectute — придавленный тяжестью митры к делу спасения душ вскормленный на свободных искусствах орел немолодой был похоронен в собственном кафедральном соборе.

Я не был бы верноподданным короля Виллема-Александра, кабы среди прочих птенцов гнезда Буриданова не выделил, пусть вкратце, но особо Марсилия, родом то ли из Няймейхена, то ли из Ингена на полпути от оного до Утрехта. Младший современник Альберта Саксонского, он не был оригинальным мыслителем его калибра, большей частью всего лишь приодевая хорошо известные, безопасно проверенные временем ментальные модели своих учителей и предшественников в вербальное убранство по своему вкусу. Так, скажем, в астрономии его нисколько не смутило прикрутить к восьми общепринятым две дополнительные сферы – на прецессию и трепидацию. Зато то был замечательный педагог — regens atrium, к магниту познаний и обаяния которого толпою притягивались студенты. На протяжение двадцати лет он сеял разумное, свободное, вечное в Париже, дважды по пути возглавляя знаменитое учебное заведение, неоднократно представляя интересы кузницы ученых перед папской курией в Авиньоне. Затем же отправился в Гейдельберг, где немало отличился в открытии первого университета Германии, став его ректором сразу после основания в 1386-м году и впоследствии будучи переизбранным на эту должность еще 6 раз…

Пожалуй, что именно в этом деле размножения и распространения менталок по планете эти и прочие орлята гнезда Буриданова преуспели больше всего. Популяризаторы скорее, чем инноваторы, они, когда подросли, разнесли на своих широких крыльях благие вести о недавно открытой номиналистской дороге via moderna в еще не озаренные светом новой социальной игры в университеты страны центральной, северной и восточной Европы. Интересно было бы выяснить, какой такой импетус толкал их вперед, а по пути заодно организовал побег матушки Земли с вековечной каторги в гнилой сердцевине аристотелевского космоса?!

Я обвинил порядочных людей чуть ли в плагиате, я же их и реабилитирую. На афишах Блога Георгия Борского — сольные концерты Альберта Саксонского. Саксофона на фоне не обещаю, но его модели не все еще нам спели…

Примечание: Модели, предложенные в целях концептуализации исторических событий и оценки деятельности исторических личностей, являются интеллектуальной собственностью автора и могут отличаться от общепринятой трактовки.