№400. Затмение гения

Трудно стать гением. Или все же не очень, Вам по мозгам?! Давайте-ка я набросаю для всех желающих отличиться примерный алгоритм. В самом начале настоятельно необходимо озадачиться достаточно важным, лучше всего крайне насущным для человечества вопросом. Увы, уже на столь раннем этапе возникают существенные технические сложности, ибо имя ему – легион. Хуже того, все они вербализированы при помощи понятийной призмы той или иной модели, особы зачастую лживой и всегда жадной до нашей веры. Тем не менее, помимо угрозы экспоненциального взрыва, ничто не мешает доблестным рыцарям науки удачно ухватить увертливую чертовку за длинный хвост. Теперь самое время вытащить ее на великолепное сияние Вашего интеллекта. Тщательно рассмотреть со всех сторон, рекомендованных приличными законодателями мод, сиречь, учебниками. Затем, хоть это и звучит несколько вульгарно, освободить от словесных нарядов и попробовать мысленно скрестить с кем-то совершенно неожиданным, расположенным вовне ящика стандартных меметических партнеров. Не исключено, что Вам повезет, молодожены чистосердечно полюбят друг друга, а Вам достанется на прокорм и воспитание их страшно красивое дитя, коим, по крайней мере, не стыдно будет похвастаться на кухне перед своей благоверной или своим благоверным. Это уже в определенном смысле первая публикация, ну, а дальнейшее продвижение к нобелевским лаврам обеспечит банальная реклама – движитель прогресса рейтинга. Все, вроде бы ничего не забыл? Ах, да, еще придется раскошелиться на условный синхрофазотрон – нынче принято проверять самые фантастические полученные результаты тривиальной повседневной эмпирикой. Этот, последний барьер – дороговизна и недоступность организации критического эксперимента – работает в режиме прерывания, сбрасывая в пропасть голубого экрана смерти Ваше чудесное восхождение на героические вершины сказочной были. Даешь марксистско-ленинское обобществление средств научного производства!

Эх, хорошо жилось на свете средневековым схоластам… Им-то такие рогатки на научном пути никто не выставлял. Сочиняй себе всякие небылицы, ответы на те вопросы-утрумы, что в голову взбредут! Коли они все про сенсорно незарегистрированного Всевышнего, то кто проверит?! Разве что католическая партия обличит как врага христианского народа, но ведь всегда на козни Диавола сослаться можно, а потом отречься от ереси. Тем не менее, далеко не все становились героями прошедшего времени в нашем теперешнем смысле – должно быть, по незнанию вышеприведенного алгоритма. А и те, что его аккуратно исполняли, как правило, заслуживали равнодушное забвение современников. Пуще того, осуждение порой доставалось и тем потомкам, что возносили их на трон запоздалого признания посмертно. Вот, например, как поставил коллег на позорное место славный американский историк Маршалл Клагетт: «Похоже, что ни один раздел исторических исследований не располагает так своих сторонников к поиску анахроничных предшественников и адумбраций, как история науки. Каковы бы ни были их мотивы, поражает, как часто мы находим в работах историков науки и натурфилософии такие выражения, как «Древний Коперник», «Предтеча Леонардо», «Средневековый Юм» и т.п.. Таковая экстравагантность постоянно заставляет тратить свое время на то, чтобы опровергнуть или модифицировать эти зачастую риторические претензии, или, как минимум, изложить их в определенной перспективе.» Впрочем, арбалет его критических обобщений стрелял не абы куда, а в определенном направлении и в специфическую цель: «Ни один средневековый мыслитель не выделялся в качестве [такового] предшественника столь многократно, как французский схоласт Николас Орем. Этому блестящему ученому приписывали открытие закона Грешема перед Грешемом, изобретение аналитической геометрии прежде Декарта, … обнаружение закона свободного падения раньше Галилея и защиту вращения Земли до Коперника. Ни один из этих фактов, на самом деле, не является истинным, хотя каждый основан на некоторых рассуждениях Орема определенной глубины и оригинальности.» Житие, взлет и падение данного конкретного гения и станет предметом настоящей статьи…

Родившись во глубине Нормандских руд символично и синхронично в судьбоносные времена канонизации Фомы Аквинского, он почему-то решил закусить удила научного удела, направив свои, скорее всего, босые стопы к городу Парижу. Вы, конечно же, помните, что там как раз тогда жили, творили и учили столь миленькие сердцам историков науки Жан Буридан с Альбертом Саксонским, Марсилием Ингенским и другими орлятами-выкормышами. Поварившись в котлах семи свободных искусств, добрый молодец, насквозь пропитанный живительными соками via moderna, не остановился на достигнутом общем образовании и стал карабкаться вверх по карьерной лестнице, ведущей вниз. Скорее всего, дверь к ослепительному сиянию высших церковных чинов отворила провинциальному бедняку черная смерть, косившая в 1348-м году в столице Франции всех напропалую, по восьмисот человек в день. Должно быть, какой-то бурсак, переселившись в лучший мир, освободил место для обитателей худшего в Наваррском колледже. Некогда основанный по завещанию любимой супруги Филиппа Красивого Жанны, тот предоставлял общежитие и пропитание для неимущих студентов и преподавателей, пользуясь хорошей репутацией благодаря строгости мудрого устава. Немногие облагодетельствованные счастливчики могли с его помощью взобраться на самую вершину пика теологии. И впрямь, спустя жалких 8 лет Николас Орем — уже великолепный Магистр Священной Доктрины. Приблизительно тогда же он стал приближенным королевского двора, а затем секретарем, капелланом и советником Его Величества Карла V-го, прозванного Мудрым. Благоволение самодержца не замедлило конвертироваться в драгоценную коллекцию бенефиций, а безбедное пребендное существование – в расцвет творчества. Падение гения в пропасть забвения обеспечила высокая епископская кафедра, от которой, в отличие от Коперника, ему не удалось или не захотелось отказаться…

Впечатляющие достижения Николаса на научном поприще, вскользь упомянутые Маршаллом Клагеттом, конечно же, взросли на плодородной ментальной почве Жана Буридана. Однако, немаловажный вклад в этот успех произвело и аккуратное, хоть и вряд ли осознанное, следование вышеприведенному алгоритму. В частности, наш Геракл несколькими богатырскими подвигами одолел целый легион дьявольских искушений. Например, не стал громоздить избыточные схоластические испражнения в и без того непроходимых авгиевых конюшнях богословских трактатов. Но, возможно, самым важным его ратным чином стал обстрел ядрами сокрушительной критики твердыни астрологии. Скажете, что это ему по званию католического священника полагалось?! Отнюдь – отношение официального средневекового христианского истеблишмента к сему запретному искусству было амбивалентным. Представьте себе — с одной стороны Писание колется, а с другой до чертиков хочется знать грядущее. И Папы, и кардиналы, и прочая церковная гвардия, не говоря уж о светских владыках, все втихую пользовались услугами шарлатанов в остроконечных шляпах. А если на показ их и журили, то не потому, что не верили в существование оккультных сил, а поскольку опасались нарушить заповеди Господни. Между тем, отказать в подаянии верой этим модельным обжорам было для рождения науки делом чрезвычайно важным. Полезность астрологических суеверий для развития астрономии закончилась, теперь же требовалось решительно отбросить ту шаткую лестницу, что привела человечество к познаниям о небесах. Посудите сами – это нынче толкователи гороскопов не трудятся вписывать свои суеверия в круг современных представлений о Вселенной. Они попросту не озадачиваются вопросами о том, каким образом сгустки безжизненной материи, находящиеся на космическом расстоянии от Земли, могут столь существенно влиять на ее двуногих обитателей. А в 14-м столетии эти менталки были интегральной частью всеобъемлющего гранд-нарратива, сдерживавшего прогресс. Еще полу-божественный Птолемей доходчиво разъяснил, как благородные высшие сферы управляют погодой, а заодно и прочими аспектами жизни, по существу, механически передавая специи-species своей натуры посредством трения в процессе своего вращения сверху вниз в переперченный чертями испорченный подлунный мир.

То были азбучные, известные каждому школяру истины! Не то, чтобы они никогда не вызывали сомнения. Вынеся за скобки ругань Святых Отцов, определенные вежливые однострочники, критикующие астрологию с натурфилософских позиций, можно было найти и у античных философов – Цицерона или Сенеки, и в творчестве арабских мыслителей – Авиценны или Аверроэса, и у более современных европейских авторов — таких, как Иоанн Солсберийский. Однако, то были разрозненные атаки на некоторые фланговые укрепления, а не системная осада модельной крепости. Николас Орем же, хоть и тоже бомбардировал ее из пушек известных аргументов, направлял их в оригинальные цели. Так, древний довод «от близнецов» — почему у них характеры и судьбы разные? — вывернул на изнанку, поинтересовавшись, отчего несчастные жертвы одной и той же природной катастрофы не имеют ничего общего в гороскопах. Упрек Бл. Августина в том, что, будучи неспособными узнать даже пол будущего ребенка, пройдохи берутся предсказывать такие бытьможные атрибуты его грядущего жития, как богатство, переиначил на свой лад, спросив, почто те не спешат прогнозировать погоду. И тут же сам себе ответил – ведь их вранье тогда станет очевидным немедленно. Переиначил известную шутку, пояснив, что астрологи верят в откровенную ахинею потому, что находятся под влиянием неудачного Сатурна и своевольного Меркурия. Заявил, что не видит с какого бодуна планета должна столь резко менять свои повадки, сместившись всего на несколько градусов с асцендента в 12-й дом, отчего Солнце могутнее в воскресенье, чем в понедельник, как светила умудряются управлять тем или иным часом дня, а заодно и силой медикаментов, кто и с какой целью разбросал по Зодиаку различные цвета, первоэлементы, качества. Разоблачил он и проделки хитрых фокусников, что авторитетно тыкают пальцем в небо, убедительно объясняя происхождение произвольного события … но уже после того, как оно произошло. Поймал с поличным тех гадателей на звездной гуще, что украли себе громкую славу посредством крикливой рекламы якобы ими предреченного, а на самом деле нарочно туманно сформулированного будущего, тем временем втихую стирая из своего общественного дневника регулярные двойки за неуспехи…

Разгромив астрологию, Николас оставил на ее могильном камне камень краеугольный грядущей науки – астрономию. Если вам это кажется совершенно естественным, то анахронично – для своего жестокосердного времени то были две стороны одной монеты. Более того, в его представлении принцы и прочие меценаты должны были особо высоко ценить тех ученых, что составляли таблицы движения небесных тел или производили за ними тщательные наблюдения. Однако, и на гения бывает затмение. Несмотря на все вышесказанное, Орем все еще веровал в то, что некоторые глобальные явления, такие как чума, неурожай, наводнение, войны, прочие политические или религиозные катаклизмы, вполне могут быть предсказаны при помощи звезд, правда, не с точностью до кто, где, когда. Вот тебе, моделюшка, и Николин день! Он крайне удачно вытащил за длинный хвост на свет своего интеллекта увертливую чертовку, но в тот самый момент, когда по алгоритмическому рецепту надлежало ее спаривать с нестандартными партнерами-идеями, заставил бедняжку сыграть в ящик, битком набитый средневековым геоцентрическим мусором. Благородные высшие сферы продолжили свой непостижимый балет, передавая специи-species своей натуры сверху вниз в переперченный чертями испорченный подлунный мир…

И вот это-то досадное помрачение разума не дало ему разглядеть вращение Земли чуть не за два столетия до De Revolutionibus. Зато, pace Маршалл Клагетт, оно позволит нам, экстравагантным путешественникам по реке Истории Моделей, отправиться в тот бы-мир, где это произошло – с Блогом Георгия Борского.

Примечание: Модели, предложенные в целях концептуализации исторических событий и оценки деятельности исторических личностей, являются интеллектуальной собственностью автора и могут отличаться от общепринятой трактовки.