Комбинации из трех моделей» (по итогам седьмого пятиглавия романа)

Эволюция на выдумки хитра. Клетки размножаются делением, какие-то организмы порождаются отпочкованием, а иные предпочитают распространяться спорами. И, хотя подавляющее большинство эукариотов не гнушаются одним и тем же пресловутым запретным плодом, но опять же вкушают его по-разному. Давайте делегируем обсуждение процентного содержания первородного греха во всех этих замысловатых алгоритмах ученым теологам, а вместо этого займемся другим щекотливым вопросом – как этим делом занимаются модели?! Налицо тот редкий случай, когда результат поверхностной интроспекции непрофессионала совпадает с глубоким анализом историка идей – здесь ключевое слово «комбинация». Это, конечно же, сочетание элементов, атрибутов и свойств различных менталок производит новые особи. В отличие от добропорядочных и богобоязненных смертных, порой они устраивают такие сексуальные оргии, в результате которых у новорожденной оказывается больше двух генетических родителей. Подобно нашим проблемам, ребенок зачастую не оправдывает возложенных на него ожиданий, причем, «зачастую» тут — мягкий эвфемизм жестокой правды жизни. Поскольку совокуплять приходится несчетное количество индивидуумов, то подлинным чудом стоит почитать появление сущности с желаемыми товарными качествами. Математически выражаясь, полезное потомство составляет множество меры нуль – они суть редчайшие исключения из суровых законов теории вероятности. Посему вовсе не стоит удивляться, а тем паче расстраиваться по поводу получилось как всегда. Скажем, мое поколение на своей шкуре запечатлело мерзость, которая произвелась из трех источников и трех составных частей марксизма-ленинизма в многострадальной России. А вам, любезным читателям, что соблаговолили посмотреть на начертанную мною последней пентаграмму глав романа, пришлось лицезреть несколько аналогичных фигур из трех пальцев, сложившихся в далеком схоластическом средневековье…

Блиц-введение в ангелологию, что прочитал своим студентам измученный интеллектуальной засухой Джио в «Cum divisione et habitu», попало в мой нарратив напрямую из доминиканских учебников. Однако, благодаря своему небесно высокому рейтингу, использовалось оно повсеместно, в том числе во францисканских studiis. Несложно проследить родословную сей забавной модели – это прежде всего сочинения некоего Дионисия, получившего приставку «Псевдо» за жульничество только в безбожном 19-м столетии. Его кредо, в свою очередь, сформировалось не только под влиянием библейских однострочников и устройства королевского двора. В нем явно прослеживаются и ошметки хромосом мистической нумерологии, каковая обусловила троичное построение фантастической иерархии. Замечу вскользь, что освобождение Пьетро из Фоссомброне со товарищи и их последующая миссионерская ссылка в Армению – ходы исторически записанные. Тем же можно было бы и похвастаться по отношению к явлению христианскому народу Анджело Кларено, если бы я немного не пошалил придуманной датировкой сего чуда, неподтвержденной большой наукой. Непосредственно следующий сон в летнюю ночь – телепатический сеанс связи с Марко – обнародовал некоторые малопопулярные подробности из протокола путешествий знаменитого Поло. И здесь очевидна смесь показаний очевидца, благочестивых сказаний и их литературной обработки… Космологический финал этой главы несколькими небрежными мазками описывает мир Данте Алигьери, а самого великого поэта несложно признать в любознательном ученике с горящим взором. Правда этой лжи заключается в том, что он, скорее всего, действительно обучался у миноритов конвента Санта Кроче во Флоренции, где, вполне возможно, и обрел базовые представления об устройстве Вселенной. Что можно сказать о социальном происхождении сей менталки? Папаша Аристотель заметен каждому невооруженному историческими познаниями глазу. Впрочем, добавлю, что помимо небесных сфер, пресловутая любовь, что движет Солнце и светила, тоже, скорее всего, унаследована с перипатетической стороны. Не при дамах будет сказано, знаменитый Стагирит пошло сравнивал стремление материи обрести форму со страстным желанием женщины завладеть мужчиной. Но довольно похабств — перейдем теперь к возвышенному и святому. Мамаша Священные Писания проявила себя в ментальном отпрыске потешной теорией орогенеза. Сатана, образующий сушу и горы своим падением в подземный ад, – характерная особенность «Божественной комедии». Наконец, третий нелишний ингредиент ее характера – вышеупомянутая ангелология…

Назвался избранным – полезай в кузов, отгрузят по самую шею. Рамону Луллу в «Один мудрец, два горя», по всей видимости, эта банальная истина была невдомек, иначе бы он так не кручинился по поводу своей неудачи в Париже. Кому-то покажется неприглядной карикатурой мое описание Филиппа Красивого. Мое творчество здесь распоясалось, разумеется, прежде всего ввиду отсутствия в анналах истории прочных цепей множественных проверенных фактов. Поневоле приходится вырываться на волю в пампасы при помощи напильника абдукции. Тем не менее, из некоторых показаний очевидцев можно заключить, что то был достаточно скрытный и не в меру самоуверенный монарх, воображавший себя обладателем прямой линии со Всевышним и потому вовсе не бывший куклой на руках своих могущественных министров. Скорее, он сам нарочно выставлял их марионетками на авансцену событий, дабы иметь возможность списать на плохих бояр проделки хорошего царя. Вечнозеленая стратегия, не правда ли?! Соответственно, было бы наивным предполагать, что странный чужеземец, получив доступ к ушам такого самодержца, сможет найти верные веревочки для манипуляции его планами. И все же идея слияния могущественнейших воинствующих Орденов тамплиеров и госпитальеров под единым началом христианнейшего государя была в явном виде зарегистрирована именно в его сочинениях. Яд его сладкой лести вполне мог запасть в душу будущего мучителя и истребителя рыцарей. Прочая модельно-емкая часть этой главы посвящена предыстории обретения Искусства. Неслучайно, ибо оная, по моему убеждению, определила контент запроса к небесам, ответом на который и стало Откровение на горе Ранда. Vita пророка Божиего с Майорки скупо освещает его отношения с мусульманским рабом, коего я окрестил Ахмедом. Однако, промеж строк нетрудно подметить эмоциональный накал событий. Многолетний учитель, отворивший неверному сокровищницу арабской мысли, а напоследок и вовсе принесший себя в жертву, не мог не оставить кровавый след в душе ученика. В моем представлении продолжающийся диалог его совести с ним – лучшее объяснение навязчивого стремления охристианить весь мир, страстного желания впрячься в ярмо воображаемой миссии. Во многом моим решением озвучить сей скрытый спор обусловлено и появление другого Ахмеда в повествовании – юного переводчика бравого Никколо…

Как бы то ни было, мета-контекстная мотивация Рамона Лулла – важный источник и составная часть результирующей менталки. Прочие же ее ингредиенты по замыслу автора должен был отобразить «Ordo et connexio». Прошу прощения у почтеннейшей публики, которая явным образом заказывала этот номер, если мне это плохо удалось, и попытаюсь оправдаться объективными причинами. Во-первых, эта задача настолько масштабна – речь идет о десятках книг и многих модельных мутациях — что мне пришлось бы раздуть роман еще на год. Во-вторых, как это ни было бы прискорбно для многочисленных поклонников богоданного Искусства, как бы ни казалось нетолерантно и неполиткорректно, но я нахожу этого короля совершенно голым, сколькими платьями пустословия его не прикрывай. Основная идея лежит на поверхности типичного религиозного дискурса и приходится удивляться, что ее никто не обнаружил ранее. Стандартные душеспасительные проповеди представляют собой последовательность благолепных слов и отличаются друг от друга лишь порядком их следования. Остается лишь предположить, что в этих комбинациях заключен некий сакральный смысл – а реализм по отношению к т.н. универсалиям был популярной философской позицией с глубокими корнями еще в платоновских небесах — и малышка в колыбельке. В своем безжалостном детоненавистничестве я не одинок – бестолковость новорожденной высмеивал еще Джонатан Свифт: «… мир вскоре оценит всю полезность этого проекта; и он [профессор] льстил себя уверенностью, что более возвышенная идея никогда еще не зарождалась ни в чьей голове. Каждому известно, как трудно изучать науки и искусства по общепринятой методе; между тем благодаря его изобретению самый невежественный человек с помощью умеренных затрат и небольших физических усилий может писать книги по философии, поэзии, политике, праву, математике и богословию при полном отсутствии эрудиции и таланта… [Его] машина была так устроена, что после каждого оборота слова принимали все новое расположение [формируя отрывочные фразы], по мере того как квадратики переворачивались с одной стороны на другую… Профессор показал мне множество фолиантов, составленных из подобных отрывочных фраз; он намеревался связать их вместе и от этого богатого материала дать миру полный компендий всех искусств и наук…»

Врожденная умственная отсталость этой модели, пожалуй, несомненна для современного человека, но веревочке доверия к ней средневекового Джованни я позволил виться вплоть до «Мудрость познается в горе». Аналогично место встречи двух веток повествования изменить было можно, но аудитория молчала, и я прикрутил к этому процессу несчастного Никколо — роман с Рамоном Луллом подошел к концу, когда тот был пойман на безнравственном равнодушии к ближнему своему. Все это, безусловно, преступный авторский произвол, приведший к убиению множества прекрасных бы-миров, за каковое беззаконие я готов понести заслуженное наказание. Например, посредством отсидки для переработки пустой на менталки и полной достоевщины главы. Жду вашего сурового приговора. Не послужит ли смягчающим обстоятельством «Ad fontes!» — достаточно чистый родник исторически выверенных событий?! Впрочем, с точки зрения проблематики данной статьи из него вытекла лишь одна важная идея – ангельский Папа. Пьетро дель Морроне, он же Целестин V-й, оказался знаковым понтификом, поскольку в нем слились воедино в экстатическом восторге по меньшей мере три струи чаяний человеческих – возвращения к апостольским истокам, отмывания погрязшей в грехах церкви и апокалиптических ожиданий. Какая из этого получилась комбинация?! Не спешите рубить повинную голову мечом Википедии – позвольте Блогу Георгия Борского перековать его на орала!