Модели идут на войну (По итогам 6-го пятиглавия)

Как мы только в БГБ не сортировали ментальные модели, как не классифицировали! Но вот, кажется, со степенью их агрессивности еще не разбирались. А ведь именно эти пакостные нематериальные особы в озлобленном состоянии толкают нормальных добрых людей на безумно нехорошие поступки по отношению к своим ближним. Для этого им необходимо заиметь аксиологическую составляющую, т.е. оценки чего-нибудь или кого-нибудь. Начинают они обычно исподволь, исподтишка, например, с какого-нибудь обидного, но, в принципе, безобидного эпитета, то есть в наших терминах с занижения чужого рейтинга. Однако, со временем и под влиянием конфронтации эти суждения зачастую проваливаются дальше в инфернальную бездну, пересекая ту невидимую грань, за которой требуют от нас учинить распятие, казнь, расстрел или, как нынче стало модно выражаться на руглишевском политкорректном новоязе, денацификацию. Для меня, как историка, кажется забавным то наблюдение, что сии ястребы нападают на беззащитное человечество синхроничными стаями, распутно размножаясь в головах, кровожадно поражая и заражая целые популяции. Вот как раз такое-то вторжение дьявольской нечисти на территорию матушки Европы случилось на водоразделе 13-го и 14-го веков. Нет, конечно же, и ранее случалось, что отдельные персонажи, скажем, император и Папа безбожно антихристили друг друга, но это обычно ограничивалось локальной перепалкой и банальными баталиями силами наемников. Тут же приключился настоящий массовый психоз. Отчего-то определенные мнения по обоюдоострым, но с просвещенного взгляда тупым богословским вопросам некоторых групп мыслителей, самых праведных христиан, монахов из самых респектабельных Орденов, стали настолько полярно отличаться друг от друга, что запылало адское пламя взаимной ненависти, плавно перешедшее в костры инквизиции. Вы уже догадались – я опять говорю о конфликте между францисканцами: повстанцев-спиритуалов с конформистами-конвентуалами. Но, как я постараюсь продемонстрировать в дальнейшем, не только о нем. Война моделей в результате охватила самые различные слои общества и привела к неожиданному исходу — Исходу из мистически-религиозной Земли Обетованной Писаний в логически-философское мировоззрение язычника Аристотеля. По вышеупомянутому алгоритму процесс сползал в пропасть медленно, по каковой причине на его описание мне потребовалось пять глав…

«Mendacia officiosa» на поверхности кажется посвященной драматическому побегу Никколо из неапольской темницы. На самом же деле, значительно большее значение для дальнейшего представляют отеческие наставления вымышленного Феррандо, которого я заставил работать с настоящим подрастающим поколением как cursor biblicus и cursor Sententiarumодновременно, т.е. лектором по Библии и Сентенциям. Здесь стоит упомянуть, что Гервей Наталис вряд ли на самом деле находился в это время в конвенте якобинцев, кличка Иоанна Парижского Quidort в переводе означает «кто спит», а вопросы, на которые столь блестяще отвечает другой Иоанн-Джованни, Неапольский, были мной позаимствованы из bona fide доминиканских учебных материалов. Из достоверных первоисточников известно, что именно эти исторические персонажи спустя десятилетие-другое оказались на передовой жестокой войны между братьями-проповедниками за утверждение учения Фомы Аквинского в качестве основополагающей доктрины Ордена. Идеологические битвы им приходилось вести с оппозицией из весьма влиятельных теологов, упомянутых мною, равно как и с некоторыми другими выдающимися мыслителями, которым еще предстоит вскарабкаться на страницы романа. Итак, скорбный труд приора монастыря в Палермо не пропал с его героической смертью зря – он оставил за собой интеллектуальное потомство, способное осуществить приход желанной поры падения тяжких модельных оков. Заодно я попросил его напоследок освободить нашего бравого рыцаря, могучая стать которого мне еще пригодится, дабы поддать пыла в будущие сражения. Мне слышится упрек из аудитории — а затем беспощадно избавился от приглянувшегося вам, чуть ли не главного действующего лица?! Дело не только в том, что фра сделал свое дело, фра может уходить. Внезапно проснувшуюся пламенную любовь Псов Господних к Аквинату я с его помощью действительно худо-бедно объяснил. Но теперь мне потребовалось как-то прикрутить к своему нарративу столь же неожиданный длительный спад накала борьбы по реабилитации будущего святого…

В «Процентах на дочь» я стремился чуть поближе познакомить читателей с альтернативной христианству формой средневековой жизни. Парадокс заключался в том, что теологический консенсус, ярким представителем которого являлся все тот же Фома Аквинский, весьма враждебно относился к традиционной банковской деятельности – ростовщичеству, почитая ее за греховную. Тем паче, она казалась несовместимой с идеалом апостольской нищеты. Несмотря на это, усилиями иудеев и некоторых прочих отщепенцев она не только выжила под обстрелом жестокой критики, но и развивалась. Обратите внимание на то, что ее наличие было условием sine qua non для процветания коммерции, прежде всего морской торговли, ведь то был единственный способ для начинающих с нулевым рейтингом вступить в сею популярную социальную игру. Типичнейшей и, вероятно, крупнейшей игровой площадкой тех времен была Генуя со всеми соответствующими пороками – войнами, пиратством и работорговлей. Но и менее известный в викиальности Каор настолько славился своими купцами, что слово Caversins/de Cadurcis стало именем нарицательным для обозначения торговцев во всей Европе. Примечательно, что именно из этой среды вышел Жак Дюэз, тогдашний студент юридического факультета и грядущий Папа Иоанн XXII. Мог ли человек с такими корнями восхищаться совершенством евангельской бедности?! Спойлер – мог, но почему-то не стал. Наконец, Бернар Делисьё – еще один важный исторический персонаж, и снова незаслуженно обделенный вниманием Рунета. Представьте себе, у него действительно был родственник Рамон, храмовник. И родом он был на самом деле из Монпелье…

И в этом важном коммерческом центре французского Миди, принадлежавшем тогда королевскому дому Арагона, как следует из «Одного горя, двух мудрецов», происходили схожие общественные процессы. Я сфокусировался на знаменитом средневековом враче Арнау де Вилланова, а мог бы познакомить вас с другими знаковыми выпускниками тамошнего знаменитого университета. Например, тут же профессорствовал небезызвестный юрист Гийом де Ногаре. Готов исправиться и прикрутить его к сюжету по желанию почтеннейшей публики. Ну, а пока я вкрадчиво обогатил модельный ряд самоуверенного знатока оккультных наук пресловутым видением Никколо. По легко прослеживаемому замыслу автора именно оно станет той крошкой дрожжей, на котором поднимется тесто очередного самобытного апокалиптического кредо. Каковое в свою очередь окажет существенное влияние на развязывание грядущей войны менталок. В той же главе я представил вам его современника, другого видного мистика – Рамона Лулла. Опора на полученное божественное Откровение – существенный ингредиент карьерного успеха типичной средневековой модели. И по этому критерию красочная история получения от Духа Святого таинственного искусства на горе Ранда – поближе к Всевышнему – выгодно выделяла на фоне всех прочих мечтателя из Майорки. Мало обрести интересную идею – нужно ее раскрутить. Вот поэтому-то незадолго до описываемых мною событий он и отправился в свой первый европейский тур. Именно с этой целью посетил Рим – неудачно, Папа Гонорий к его приезду уже скончался, а нового еще не выбрали – и Париж, где ему на самом деле удалось повстречаться с Филиппом Красивым. И я попросил его немедленно огласить то, что он почитал за свою богоданную миссию — обращение сарацин в христианство двумя путями – агит/политработой на основе его собственного инновационного учения и изучения иноземных языков, а также организацией крестового похода для физического устранения особо закоренелых еретиков. И в этом, последнем, на злобу жестокосердного дня начинании, он отличался оригинальностью. Так, известно, что он ратовал за объединение двух крупнейших военных Орденов – тамплиеров и госпитальеров — под общим началом единого христианнейшего монарха. Как знать, может быть, как раз эти семена, упавшие на плодородную почву амбициозной души короля франков, дали впоследствии столь кровавые всходы?!

Наконец, на параллельную Джио-ветку, если не считать блиц-экскурсии по другому бизнес-центру Европейского масштаба Флоренции, я посадил одного единственного человека. Кто-то посчитает данный фрагмент этой линии повествования куцым, но, поверьте мне, Пьер Жан Оливи заслужил две главы. Первой из них в «Non clauditur» сей мыслитель с собственным уникальным лицом высказал свои соображения по поводу толкования ряда важных теоретических постулатов францисканского бытия. В частности, огромное значение имела формулировка принципа usus pauper. Ну, а при помощи «Дитя смирения» он на фундаменте Откровения Иоанна Богослова построил ментальную модель истории, прошлого, настоящего и грядущего. Типичный бунтарь, он не искал проторенных путей, по каковой причине не получил почетных должностей и звания доктора теологии. Порой его доктрины осуждали отдельные недоброжелатели и целые пленумы партии миноритов. Тем не менее, ему удалось избежать репрессий при жизни и мирно скончаться в своем конвенте. Но после смерти он, по существу, стал главным теоретиком сторонников революционного преобразования христианского общества, этаким Карлом Марксом спиритуалов. С особенным благоговением они водрузили на свои хоругви его комментарий на Апокалипсис. Вот как описывала процесс Louisa A. Burnham: «Не каждый апокалиптический комментарий был принят всей церковью, а комментарий Оливи от 1297 года был спорным с самого начала. Последователи Оливи приравнивали его к Евангелиям, в то время как для его противников он был опасно полон еретических утверждений». В чем же заключалась агрессивность этой с первого взгляда безобидной менталки? Она не более как предложила слитный гранд-нарратив. Она лишь возвела евангельскую бедность на верхнюю ступеньку пьедестала почета. Она только намекнула на возможность появления пап и королей с нечестивым рейтингом. Она всего-навсего предсказала возникновение все более жестоких гонений на истинных праведников. Она просто-напросто разослала повестки моделям – идти на войну…

Напоследок по сложившейся традиции я попрошу всех своих соавторов высказать свои пожелания по направлению закручивания сюжета следующей пятиглавки.