Глава XIX. Deus in quolibet

DEUS EST TOTUS IN QUOLIBET SUI.
Бог полностью присутствует во всем своем.

Чем дальше друзья серыми птичками улетали из опостылевшей им клетки, тем веселее чирикал «да!» и «нет!» Марко. Казалось, что перезахоронением своего учителя он окончательно стряхнул пыль осужденного инквизицией астролога с сандалий своей жизни и теперь с пылом рвался к напророченным ему счастливыми звездами, профекциями и дирекциями ярким горизонтам. Было очевидно, что он при необходимости не преминет сменить миноритское облачение, некогда обретенное по желанию семьи, даже на рубище гребца на галерах. Его и без того железная воля теперь была намагничена приблизившейся целью, так что хронически нищий духом Джио и не помышлял вырваться с его орбиты на свободу. Однако, голову юноши все ниже притягивало к тяжелой земле. Порой его внутреннему взору представлялся суровый гвардиан конвента Бернардо. Тот расстреливал своими полными презрения глазами опустевшую келью и победно заключал: «Ну, вот, я так и знал — удрали, отступники, клятвопреступники!» Совесть пребольно кусала его за душу: «Да ты теперь попросту беглый монах, изменивший Уставу, предавший отца своего серафического Франциска, отринувший самого Господа, и нет тебе спасения ни в подлунном мире, ни на небесах!» Разум отчаянно отбивался, закрываясь щитом малополезных аргументов: «Суд неправедный творили над тобой, ибо не принял ты никаких еретических воззрений, не пошел вслед за спиритуалами». Но тут же мелкая Обида, выслуживаясь перед соратником и при этом глупо ему противореча, истошно выкрикивала в стиле запомнившихся филиппик Якопоне и Убертино: «Я покинул не орден, но только его стены, оставил не хабит, а лишь тряпку, отбросил не истинную веру, а ее шелуху, отказался не от духовной церкви, а от плотской синагоги, убежал не от пастыря, а от хищника!»

Вероятно, сея disputatio вконец измотала бы и без того измученного бессонницей Джио, если бы его не посетило неожиданное видение. Гражданин скорее ментального мира, чем физического, он уже давно привык к резким повадкам особей, его населявшим — мысли имели обыкновение появляться вдруг из ниоткуда, ненавидя степенность и последовательность, обожая умопомрачительные прыжки. Но теперь от того крутого виража, что пришлось ему испытать на гребне подхватившей его могучей волны новой идеи, даже у него захватило дух. Во мгновение внутреннего ока она скрыла для него за пеной забвения трех безнадежных спорщиков и с непреодолимой силой бросила в иную реальность. И явился ему темный подземный лабиринт, в котором бродили заблудившиеся люди, тщетно пытавшиеся выбраться наружу. И множество дверей было в нем, что закрывали бесчисленные коридоры или же вели в безнадежные тупики. И тогда он внезапно осознал — то были философские quaestiones. И отпирались замки на засовах сиих вопросов ключами правильных ответов. Ох, как же непросто было их найти! Но еще намного сложнее было выбрать куда именно пытаться проникнуть, куда именно идти. Ибо в запутанном клубке переходов лишь одна единственная последовательность вела к свету Божественной истины. И в этот момент, содрогаясь от возбуждения в такт бешено бьющемуся сердцу, он внезапно уразумел, что Всевышнему угодно, чтобы каждый пещерный житель искал свой собственный путь, а потом делился полученным опытом со всеми остальными! И интеллект его, зачавший от Духа Святого в чреве своем и породивший столь удивительное знание, воспылал к нему пламенной любовью! И тогда понял он, что ему надлежит следовать по своей уникальной жизненной траектории. И возблагодарил Вездесущего Бога за то, что Он остался с ним! И укрепился в обретенной вере. И возрадовался…

Марко не слишком опасался преследования. Рассудил, что обратиться к светским властям Бернардо не с чем – не было ни достаточного повода, ни состава преступления. Их непослушание могло навлечь на себя кару лишь по внутренним законам Ордена, а не гражданского общества. Следовательно, гвардиан разве что только уведомит об их побеге францисканские конвенты по пути. Значит, дабы не быть пойманными, достаточно было избегать ночевок под монастырскими крышами. Это создавало друзьям серьезные, но вполне преодолимые трудности. Всегда хватало сердобольных старушек или здравомыслящих владельцев постоялых дворов, которые резонно ожидали большого благоволения небес за проявленный ими по отношению к меньшим братьям акт христианского милосердия. И они медленно, без особых приключений продвигались вперед, по направлению к La Serenissima, к тишайшей лагуне, к величественной и неповторимой царице морей, к Госпоже Венеции. По дороге скучать не приходилось. Они вдоволь подивились на величественный собор святого Георгия и резиденцию маркизов д’Эсте в Ферраре. Насладились открывшейся им умиротворенной панорамой реки По, несущей полноводные дары к подножию адриатического трона Нептуна. Произвели целительное омовение в горячих источниках Абано. Наконец, припали к чудотворным мощам в базилике Святого Антония в Падуе. Молились они, впрочем, в разные стороны. Будущий великий путешественник был озабочен текущими малыми земными проблемами. Уже следовало поспешать, дабы успеть на какой-нибудь торговый корабль, не пропустив навигационный сезон. Заботила его и неизвестность – у него не было не только что плана, но и ни малейших представлений о том, куда идти, каким образом достичь поставленной цели. Ну, а нынешний великий грешник просил у богоугодника прощения и благословления на сотворение грядущего, покрытого мраком неизвестности.

Неведомо, сжалился ли Всевышний над искренними слезами Джио. А вот челобитная Марко оказалась успешно заброшенной катапультой его страстных желаний прямо на рабочий стол Господа. И милостиво одобрена – друзья только вышли за городские ворота, как их окликнул пожилой проезжий в одеянии лекаря из довольно богатой кареты:

— Мир и добро вам, досточтимые братья! Уж не в град ли Святого Марка направляетесь?! Коли так, не соблаговолите ли разделить мое скромное общество?! Милосердный Бог да простит вам сие малое прегрешение против обета нищеты и вознаградит за избавление от великой скуки ближнего своего. Позвольте представиться – магистр медицины Гульельмо из Брешиа…
Усевшись напротив ученого попутчика, друзья сразу же почувствовали, что тот предпочитает, дабы они составили молчаливую благодарную аудиторию. Река его красноречия немногим уступала по силе течения По. Марко мог бы, пожалуй, своим напором составить ему в этом конкуренцию, но быстро сообразил, что метко брошенные в точный момент камешки редких замечаний скорее произведут на поверхности монолога круги, простирающиеся в интересующем его направлении.
— Еду я, молодые люди, на врачебный consilio, по личному приглашению самого венецианского дожа Джованни Дондоло, с которым знаком еще со времен, когда он был подеста в Падуе. Диагноз-то хорошо известен – болезнь вельмож и богачей — gutta. Как лечить – вот в чем вопрос. Давно уж страдает престарелый владыка от сей дьявольской напасти, много уж перепробовано зелий и снадобий, клистиров и кровопусканий, амулетов и заклинаний. Только я думаю, что прежде всего надобно разогнать толпу проходимцев и шарлатанов, собравшуюся вокруг него. Ибо вожделеют они не освободить кровь благородного ducis от злотворных примесей, но погрузить свои грязные плебейские руки в чистое золото его дукатов. Ха-ха-ха! Слышал я, что, пренебрегая гневом Божиим, не брезгают и некромантией грешить. Но разве будут могучие духи повиноваться простым смертным?! Человек – существо низменное, плотское, потому командовать бестелесными демонами не может. Обманом вводят исчадия ада доверчивых простаков в заблуждение, что готовы им служить — дабы погубить, дабы использовать в своих богомерзких целях.
— Спаси и сохрани, Господи, от лукавства и хитростей слуг Вельзевула! Да! Но Вы же, vir doctissimus, обладаете истинным знанием, нет?!
— Конечно, сын мой, я ведь не только здесь, но и в Болонье у ног знаменитейшего Таддео Алдеротти сиживал, а нынче сам обучаю студентов по сочинениям великого Галена и Авиценны, равно как и многих moderni, веду успешную практику в среде патрициев города. Ни в коем случае нельзя полагаться на басни дремучих бабок и знахарей. Какое вопиющее невежество верить во все эти суеверия! Когда-нибудь я соберу все проверенные экспериментально методы лечения в единую великую книгу – Aggregator, по всем болезням от головы до ног. Только они заслуживают доверия.
— Тысячу, миллион раз согласен, да! Как же лечить подагру?! Это не секрет, нет?!
— Отчего же, кое-что могу поведать. Один знаменитый философ опытным путем установил, что следует привязать к коленкам больного лягушачьи лапки, причем непременно правую к правой ноге, а левую к левой. Другой в тех же целях рекомендовал использовать конечности черепахи или когти орла. Я же намереваюсь для большей эффективности применить все эти инновационные, но уже опробованные на практике научные методики одновременно.

Тут Джио, который обыкновенно предпочитал слушать, нежели говорить, заинтересовавшись последней фразой, встрепенулся и вступил в разговор:

— Насколько мне известно, сей недуг вызывается вредными веществами в крови, которые с каплями оной попадают в суставы. Но как же материя, прикрепленная … прикрепленная снаружи, остановит то, что происходит внутри?! Лапки же не magnetum. И не обращаются за помощью к Всемогущему.
— Все верно излагаешь, молодец, юноша! Но то забываешь, что Deus ubique est – Бог он повсюду. Нам, смертным, доступны лишь поверхностные атрибуты вещей, videlicet цвет, форма, запах, вкус… Многие же их скрытые, occulti свойства остаются при этом неизвестными. Обнаружить их удается только многими экспериментами. Вот, дабы помочь людям в сем нелегком деле, милосердный Создатель сотворил каузально связанные предметы похожими друг на друга. Именно на этой особенности основана симпатическая магия. И работает она отнюдь не при помощи демонов, как ошибочно полагают неучи, а посредством оккультных качеств, которыми наделил субстанции Всевышний.

Впрочем, Paternoster сказать лишний раз тоже не помешает, каковая молитва имеет особенную силу на устах благочестивых монахов…
Гульельмо при этом многозначительно взглянул на своих собеседников. Дискуссия явно перетекала в ненужное для Марко философское русло, и он поспешил перенаправить ее течение, перегородив словесной плотиной:

— Воистину, для пущей славы Господней Провидение собрало всех нас вместе. Да! Будем просить Бога вернуть здоровье благородному дожу! Но и мы, должно быть, неслучайно повстречали столь ученого человека. Нет! Вы ведь и в Венеции не раз бывали?!
— Да вознаградит Иисус вас за искреннее желание служить ближнему своему! Ничьи моления так не любезны Ему, как Святого Франциска, восстановившего совершенство евангельской жизни на грешной земле, и сыновей его духовных! Но и я не останусь у вас в долгу. Неведение – та хворь, что легко исцеляется в руках знатока. Удивителен град сей, и нет ему равного во всем мире! Хоть и наложил на него интердикт Его Святейшество Мартин, но по политическим мотивам, ибо не желает Джованни участвовать в усмирении мятежной Сицилии. Хоть и правду говорят, что жители его веруют до тех пор, пока это не мешает их деловым интересам, все ж они все добрые христиане. Хоть и погрязли в роскоши и удовольствиях, не забывают щедро жертвовать и на церкви, и на монастыри. Вы в какой конвент собираетесь?
Марко заранее заготовил ответ на этот неприятный вопрос, потому отвечал без заминки:
— Наша миссия лежит в дальние страны. Нам бы поближе к гавани остановиться…
— Вот как? Тогда лучше острова двух виноградников ничего не найти. Он расположен неподалеку от Торчелло, где много кораблей на якоре стоит. Живет там всего несколько человек, что почти не общаются с внешним миром, но братьям своим, конечно же, в ночлеге не откажут. А попутную галеру найти потом будет несложно – какой же торговец откажется взять с собой в бурное море столь любезный Господу, как минориты, груз?!

Тем же вечером друзья уже звонили в колокол у дверей рекомендованного Гульельмо конвента. Он, как нельзя лучше, отвечал всем их нынешним устремлениям. Удаленное от города местоположение делало маловероятным посещение его гонцами алчущего их пленения Бернардо. Близость же гавани способствовала превращению в реальность столь вожделенные для Марко путешествия. И здесь их воистину поджидали pax et bonum! Почтенный брат Бонагратия радушно приветствовал беглецов, разместив их в просторной гостевой келье. На следующий день Джио уже бил земные поклоны перед тем сакральным местом, где по преданию серафический Франциск молился Господу под щебетание птиц небесных немедленно после своего возвращения из крестового похода в Египет. Житие в этом монастыре поразило его своей незатейливой глубиной. Всего лишь трое монахов постепенно отвоевывали у лагуны клочок за клочком, шаг за шагом превращая песок и грязь в пригодную для посевов почву, морские травы в цветущий сад, заброшенные пустоши в райские виноградники. Свободное время посвящали они молитвам, книгам, размышлениям и богоугодным беседам. Большой мир на Бурано, Торчелло или Сант-Эразмо навещали лишь по воскресениям для сбора милостыни на пропитание и раздачи душеспасительных проповедей. То была та самая созерцательная жизнь, к которой всем сердцем стремился юноша. И он воистину отдыхал душой, наслаждаясь каждым прошедшим днем. Carpe diem sed memento mori… Да, он отлично понимал и помнил, что сей благословенной жизни скоро придет конец и готовился к этому. Душу его снова в кровь терзаний раздирали сомнения. На сей раз Разум остался в одиночестве, а против него Совесть билась вместе с Жалостью…

Ближайшую черную тучу на ясном горизонте будущего Джио представлял, конечно же, Марко, которому на святом месте не сиделось. Отправившись с ближайшей оказией на Торчелло, он вернулся в ожидаемом радостном возбуждении:

— Слава тебе, Приснодева Мария! Я договорился – через неделю отправляемся в ту самую Александрию, где принял мученическую смерть от рук язычников крылатый лев евангельский. Да! А оттуда уж и до Гроба Господня недалече, нет!
Джио глубоко вздохнул и молвил с глазами полными слез дрожащим прерывающимся голосом:
— Выслушай меня … и не суди строго… Ибо было мне по дороге сюда Откровение Божие. И поведал мне Дух Святой, что каждому … каждому человеку уготовлена своя собственная стезя … по воле Всевышнего. И грешно противиться ей. Похожи мы с тобой, как зеркальное отражение друг друга. Тебя влекут дальние странствия, а меня глубины души моей. Ты ищешь мирских познаний, а я вечных истин. Тебе предназначена vita activa, мне — vita contemplativa. И негоже нам тому препятствовать. Посему езжай, друг мой возлюбленный, истинный и единственный, и оставайся здесь … здесь в сердце моем. Ибо всегда мы будем связаны в Боге, что присутствует во всем своем … в тебе и во мне…

Домашнее задание: Кто является настоящим автором инновационного метода исцеления подагры из этой статьи?
*Обоснуйте свои ответ. Ответы принимаем в комментариях ниже!