Глава XXXIII. Ordo et connexio

DEUS EST OPPOSITIO NIHIL MEDIATIONE ENTIS.
Бог суть противоположность небытия при посредничестве сущего.

Сфера – совершенная геометрическая фигура. Творец – столь же совершенная Божественная сущность. Потому подходяще и гармонично было миру иметь именно эту, и никакую другую, например, пирамидальную, форму. Свет и тьма – добро и зло — жизнь и смерть – бытие и небытие. Преступников сажают в подземелье, усопшим закрывают глаза, ненужные вещи уничтожают. Потому Всемилостивый Всевышний, ангелы Его небесные и святые излучают сияние, а Дьявол, исчадия ада и грешники пребывают во мраке преисподней. Но почему Бог обитает на далекой периферии шара, а не находится в его единственном особом месте, в точном центре?! Разве не подобало бы Ему, подобно императору или понтифику, расположиться на троне в самой середине, будучи окруженным бесчисленными слугами и придворными?! Разве не приличествовало бы Ему, подобно светильнику или очагу, освещать и обогревать свой прекрасный дворец из места, расположенного в самом сердце мироздания?! Высоко и низко – гора и пропасть — левитация и гравитация – грехопадение и возвышенные чувства. Моисей на Синае и Христос на Фаворе, серафический Франциск, окруженный сестрами своими, птицами – всяк, кто благ, взмывает наверх, прочь от инертной Земли, мотыльками летит на далекое сияние рая. Но разве не мог Всемогущий Господь устроить все прямо наоборот, перевернуть с ног на голову, направить Scalam Naturae, Свою Великую Лестницу, в обратном направлении?! В чем смысл именно такого, а не любого иного, устройства Вселенной?! Может быть, генерация новых сущностей почему-то обязана происходить в сырости темницы материнской утробы?! Может быть, неслучайно затем тварям Божиим надлежит стремиться ввысь, к блаженному воссоединению со своим Создателем?! Может быть, вообще каждое горнее «нечто» должно появляться исключительно из бездны «ничто»?! Не здесь ли где-то сокрыто сакральное таинство бытия?!

Джио, превратившись в Джованни, не изменил своим прежним привычкам. Его продолжали преследовать схоластические dubia – те самые сомнения, превращающиеся в размышления, что составляли мучительное счастье его существования. Щедро напоенный живительным вниманием благодарной аудитории учеников, его разум более не страдал от неурожая мыслей. Напротив, в нем как будто бы ниоткуда прорастали семена все новых вопросов, которые, развившись и окрепнув от попыток поиска ответов на них, украшали своими причудливыми формами его душевный ландшафт. Да, ему удалось живописать такую панораму мира, каковая, по его суждению, непротиворечиво описывала все известные христианам факты. Однако, при этом он был хорошо знаком с альтернативными философскими мнениями, каждое из которых тоже претендовало на адекватное отображение действительности. Скажем, странное местонахождение нагромождений тяжелой земли над более легкой водой в семи обитаемых климатах зачастую объясняли вовсе не низвержением Сатаны, а обыкновенным несовпадением центров соответствующих сфер первоэлементов. Будучи честным перед самим собой и перед Господом, он вовсе не рвался отстоять свою правоту. Но неужели не было возможности продемонстрировать истинность хоть какой-нибудь одной теории, опираясь на самоочевидные аксиомы, как у Евклида?! Помимо того, немыслимо, чтобы Всеведущий Творец соизволил произвести те или иные сущности, не имея для того достаточных оснований. Милосердный Всевышний, вероятно, позаботился о том, чтобы простые смертные их постигли, пусть и непростым путем. И ведь недаром сказано ordo et connexio idearum est ordo et connexio rerum – порядок и связь идей соответствуют порядку и связи вещей. Следовательно, тщательное изучение Его Книги Природы, могло позволить познать натуру Божию, возможно, не менее эффективно, чем при помощи Библии.

Непослушная посоху воли стая мыслей разлеталась по сторонам, упрямо не желая собираться на той голубятне, куда направлял ее пастырь Джованни. Дни сменяли ночи и лето прогнало зиму, но засовы той затворенной двери, за которой, как ему чудилось, брезжил свет истины, так и не поддавались его напору. Впрочем, он отнюдь не предавался отчаянию, но терпеливо ожидал того счастливого часа, когда его молитвы о знаниях будут услышаны на небесах. И свершилось! В то блаженное утро какой-то брат в сером хабите белоснежным ангелом известил его о прибытии в Санта Кроче из Парижа арагонского мыслителя по имени Рамон Лулл. Какой-то Ars, сказывают, что богоданный?! Отчего тогда не остался преподавать его в Сорбонне?! Тот самый Учитель, что предсказан ему Иоанном Пармским?! Нет, он уже повзрослел настолько, чтобы не поддаваться искушению чрезмерной веры, избегая боли последующих разочарований. Поразмыслив подобным образом, он не спешил знакомиться с иноземцем, и посетил его лекцию только по оказии, через пару недель…

— В сем Искусстве мы имеем девять субъектов, как указано в Алфавите. Они включают в себя все сущее, ибо вовне них не существует ничего. Первый субъект – это Бог, буквой B обозначенный. Второй субъект – ангел, обозначаемый C. Третий субъект – небо, обозначаемое D. Четвертый — человек, E. Пятый — воображение, F. Шестой субъект – чувственное, буква G. Седьмой – растительное, обозначенное H. Восьмой — элементы, I. Наконец, девятый субъект – инструментальность под литерой K…
— Хм, необычное деление на genera, неужели и впрямь исчерпывающее?! Пускай элементы-вегетативное-чувственное-разумное — мир подлунный. Под небом, должно быть, понимается квинтэссенция, хрустальные сферы и звезды. Бог и ангелы, включая падших, — банальность, согласен. Воображение наверняка потребовалось для мыслей и идей, реализм?! Но что же такое инструментальность?! Ну, да ладно, послушаю, что дальше будет излагать…
— … Воображение – это такая сила, чья функция – воображать.
— Про Бога с ангелом, жаль, прослушал. Неужто их функция была божить и ангелить?!
— … Чувствительное – это такая сила, чья функция — чувствовать.
— Блестяще! Так я и думал!
— … Инструментальность может быть рассмотрена двояко – естественно, как глаза, каковые являются инструментом для зрения, или молоток — для производства вещей, и морально, как справедливость – средство для вынесения суждений…

Джованни так и не понял необходимости постулирования этой категории сущего. Позволив увлечь себя прочь привычному потоку мыслей, отключился от происходящего в аудитории. И все же по ее окончании ему показалось неудобным уйти, не сказав на прощание коллеге какой-нибудь любезности.

— Egregius! Весьма … весьма оригинальная трактовка, брат Рамон! Сожалею, что пропустил несколько первых лекций. В чем же смысл и конечная цель Вашего … Искусства?!
— Благодарю! Господь соизволил возложить на меня миссию спасения язычников, мусульман и иудеев. И сподобил уразуметь, что если вера католическая недоказуема интеллектом, то не может быть истинной. Будучи sapientes, даже души заблудшие не смогут отрицать доводы рассудка, логику…
— Пожалуй, Вы правы. Но ведь до сих пор … никто истинность христианства философскими методами не продемонстрировал.
— Именно эту задачу и решает дарованный мне Божественный ars universalis.
— В самом деле?! Так что же, с его помощью можно и таинство Троицы раскрыть?!
— Нет ничего проще. Если ты пожелаешь, то буду счастлив все тебе объяснить сегодня же после вечерни в келье своей…

Пылкая уверенность Лулла быстро растопила лед еще не вконец окоченевшего мнения Джованни. Мозоли от прошлых промашек давно отболели, закрывая его душу броней огрубевшей кожи от страха признания в новых ошибках. К тому же заинтриговал размах замысла и направление душевных движений чужестранца, столь близкое его собственным чаяниям. К назначенному часу он решительно отворил дверь, за коей, возможно, брезжил свет искомых знаний:

— Salve! Как видите, я пришел, влекомый … чудесным ароматом истины.
— И, даст Бог, ты не разочаруешься в пиршестве грядущем, брат досточтимый. Я к твоему приходу подготовил тут дерево волшебное, на коем произрастают комбинации идей. Давай сорвем с него вот эти три цветка прекрасных – Могущество+Мудрость, Могущество+Любовь и Мудрость+Любовь. Солнцу уместно давать свет, а огню тепло, ибо они черпают сии свойства из своей собственной природы. Подобно тому Всевышний, да святится имя Его, суть Его собственное Могущество, Его собственная Мудрость и Его собственная Любовь. Если, как я только что сказал, приличествует использовать для произведения света и тепла Солнце и огонь, являющиеся сущностями сотворенными, то насколько же более подходящи сии цветы, дабы Господь мог применить свои Могущество, Мудрость и Любовь! Коли бы то было не так, то Солнце и огонь согласовались бы с совершенством лучше, нежели Господь с Могуществом, Мудростью и Любовью, что абсурдно…
— Подождите, не надо так … так спешить. Ваше искусство владения … Искусством не имеет себе равных, но я не успеваю следить за ходом … нет, полетом рассуждений. Насколько я понимаю, Вы начинаете с определенных атрибутов Господа, полагая их реально существующими универсалиями. Пусть так, но их выбор мне кажется … неочевидным. Почему именно Мудрость, Могущество и Любовь, а не, скажем, … Вечность, Праведность или Слава?! Затем Вы формируете из них некие сочетания. Но отчего у каждого цветка ровно два лепестка, а не, например, три?! И вообще я опасаюсь, как бы этот путь не вел в пучину какого-нибудь греховного савеллианства. Мне видится, что для дела обращения еретиков и схизматиков аргументы должны обладать таким … весом, чтобы опрокинуть их любые заблуждения, а Ваша логика не обладает … железной дедуктивной силой. Прежде всего, нечестивый неверующий в Святую Троицу спросит о том, как три отдельные Божественные персоны могут составлять единство, обладать неделимой природой?!…
— Замечательно! Я, похоже, недооценил твою, сын мой, теологически-философскую подготовку, перейдем к самой сути. Композиты могут быть составлены только из вещей обыкновенных и ограниченных, тогда как для сущностей, обладающих безграничным Могуществом, Мудростью, Любовью или Вечностью, они невозможны. Ибо простота немыслима по отношению к вещам составным и конечным, но качества бесконечные могут сливаться в одну единую эссенцию божественную без какой-либо сложной структуры. Никакое тело не могло бы существовать без длины, ширины и глубины и оные размерности не имели бы смысла без вещей отдельных и единичных. Таким образом, цифры один и три присущи созданиям Божиим. Тогда они, a fortiori, уместны для сущности Всевышнего, ибо она более совершенна, нежели у любой твари. Ибо, если бы это было не так, то отсюда бы следовало, что сущность и число лучше гармонируют в сотворенном, чем во Творце. Но это абсурдно, и тем самым показано то, что Бог должен иметь одну эссенцию и три личности-персоны, не больше и не меньше. Ибо, если бы то было не так, то не было бы согласия в цветах древа волшебного и его условия, ordo et connexio не соблюдались бы…

Словно хищная птица, разинувшая свой острый клюв в истошном крике стремительной атаки, потрясал почтенный старец своей раздвоенной на два треугольника бородой. Смутное ощущение нависшей опасности усиливала его манера быстро расхаживать вокруг собеседника, размахивая при этом костистыми крыльями рук. «Торопыга» – Джованни невольно навесил на него не самое уважительное прозвище. Удивительное дело, но этот человек, годившийся ему по меньшей мере в отцы, был его на порядок энергичнее и напористее. Не было ли то свидетельством особой благосклонности Господней, знаком возложенной на него высокой миссии?! С одной стороны, его манера убеждать производила отталкивающее впечатление. Вместо обоснования спорных утверждений он попросту повторял их сызнова. Одна линия аргументации, не будучи доведена до искомого вывода, на полпути безветренно падала, сменяясь запуском стрелы с иного направления. Логика безнадежно хромала, опираясь на клюку сомнительных рассуждений по аналогии, не в состоянии обрести твердую поступь силлогизмов. Изобильные «ибо» никак не избавляли от «либо» — выбора защищаемой им пропозиции либо ее отрицания. И вместе с тем, в фанатичной уверенности Рамона, в его агрессивной целеустремленности, во всех его риторических пируэтах было что-то завораживающее, ошеломляющее, притягивающее, увлекающее душу за собой. Поражало прежде всего потрясающее сходство их мотивации познать самые основы бытия, ordo et connexium, обнаружить не еще одно вероятное философское мнение, но единственно возможную истину, их общее убеждение в ее принципиальной доказуемости. Не было никаких сомнений в том, что это не просто случайное совпадение, но знамение. Только чей то был зов, правды Божией или же сатанинского обмана?!

Джованни поначалу неохотно и, скорее, из вежливости предлагал Луллу систематизировать и упростить его учение, дабы сделать оное доступным не только для него самого, великого мудреца, но и для обыкновенных студентов. Но со временем во все возрастающем темпе участившихся встреч и под влиянием умелых комплиментов закружился сам в различных фигурах Artem, в бесчисленных сочетаниях букв Алфавита, в таблицах, принципах и правилах, в их смешении и применении, в вопросах и ответах – словом, заговорил на родном языке Рамона – Искусстве и каталонском наречии. Поначалу его глубоко впечатлила история получения Откровения на горе Ранда. Затем ему весьма кстати пришло на память, что Бог суть противоположность небытия, но при обязательном посредничестве сущего. И он узрел какую-то высшую красоту в самой идее рассматривать комбинации неких элементов, подсчитывать их количество, изучать их получающиеся свойства. А уж коль скоро Всемогущий Творец позволил первоосновам создавать композиты, то они просто-таки обязаны были занять всю полноту лестницы бытия, не пропуская ни единой возможной ступеньки, ведь недаром сказано «natura saltus non facit» – природа не делает скачков. И тогда ему стало казаться, что помочь торопыге-путанику привести свои многочисленные, пусть и богоданные, но явно скороспелые идеи в идеальный порядок – суть благое дело и, кто знает, возможно, уготованное ему жизненное предназначение, сокровенный Путь к Истине…

Между тем, их отношения с Луллом не только окрепли, но и приобрели причудливую форму. Они так и не стали друзьями – слишком велика была разница в возрасте. Не получилось из них и Учителя с Учеником – слишком мала была разница в образовании. Однако, старец с видимым удовлетворением принимал внимание, оказываемое ему самому и Искусству. При этом, и его уважение к молодому соратнику с виду только росло, несмотря на критические комментарии, которые он отпускал в адрес некоторых умопостроений, а может быть, и благодаря им. Джованни быстро понял, что наиважнейшим для мыслителя с Майорки был успех его миссии по христианизации всего мира, а все остальное служило лишь средством для достижения сей великой цели. Именно поэтому, услышав от него очередное негативное замечание, тот спокойно сетовал на отсутствие времени и обильно хвалил его за конструктивные предложения. Но спустя пару недель в их гармоничном аккорде появилась первая диссонансная нотка – Рамон почему-то стал отмалчиваться, эпизодически бросая на него задумчивый взгляд. Разрешение неожиданно возникшего напряжения не заставило себя долго ждать:

— Я говорил с гвардианом конвента, он поначалу противился, но потом согласился отпустить тебя вместе со мной. Поедешь ли?!
— Вот как?! Куда же?!
— В курию к Папе Николаю. Ибо настала пора приступить к решительным действиям. А ты ученостью своей поможешь мне его, брата своего минорита, в этом убедить.
— Ох, как бы Вы не просчитались. Плохая из меня пешка, слабая. Репутация испорчена общением с … со слишком усердными поклонниками Госпожи Нищеты. Бежал, нарушив обет послушания. Был пойман, сидел в темнице. Только чудом получил … мягкое наказание.
— Сие мне ведомо. Но ты же знаешь, что нынче все переменилось. Да и я сам спиритуалам симпатизирую, ибо только они являются подлинными духовными сыновьями Франциска. И было мне видение от Духа Святого. На то деяние — воля Божия, каковую тебе надлежит исполнить. Ибо таковы ordo et connexio…

❓Домашнее задание: Natura saltus non facit – в викиальности авторство данного высказывания приписывается то Лейбницу, то «французскому философу Фурпье», то «шведскому естествоиспытателю Карлу Линнею». Не ошибся ли автор, позволяя его использовать персонажу тринадцатого века? Проследите историю этого однострочника.